|
|
Книга пророка Иезекииля
Введение Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Глава
8
1 И было в шестом году, в шестом месяце, в пятый день месяца, сидел я в
доме моем, и старейшины Иудейские сидели перед лицем моим, и низошла на
меня там рука Господа Бога.
2 И увидел я: и вот подобие [мужа], как бы огненное, и от чресл его и
ниже - огонь, и от чресл его и выше - как бы сияние, как бы свет
пламени.
3 И простер Он как бы руку, и взял меня за волоса головы моей, и поднял
меня дух между землею и небом, и принес меня в видениях Божиих в
Иерусалим ко входу внутренних ворот, обращенных к северу, где поставлен
был идол ревности, возбуждающий ревнование.
4 И вот, там была слава Бога Израилева, подобная той, какую я видел на
поле.
5 И сказал мне: сын человеческий! подними глаза твои к северу. И я
поднял глаза мои к северу, и вот, с северной стороны у ворот жертвенника
- тот идол ревности при входе.
6 И сказал Он мне: сын человеческий! видишь ли ты, что они делают?
великие мерзости, какие делает дом Израилев здесь, чтобы Я удалился от
святилища Моего? но обратись, и ты увидишь еще большие мерзости.
7 И привел меня ко входу во двор, и я взглянул, и вот в стене скважина.
8 И сказал мне: сын человеческий! прокопай стену; и я прокопал стену, и
вот какая-то дверь.
9 И сказал мне: войди и посмотри на отвратительные мерзости, какие они
делают здесь.
10 И вошел я, и вижу, и вот всякие изображения пресмыкающихся и нечистых
животных и всякие идолы дома Израилева, написанные по стенам кругом.
11 И семьдесят мужей из старейшин дома Израилева стоят перед ними, и
Иезания, сын Сафанов, среди них; и у каждого в руке свое кадило, и
густое облако курений возносится кверху.
12 И сказал мне: видишь ли, сын человеческий, что делают старейшины дома
Израилева в темноте, каждый в расписанной своей комнате? ибо говорят:
`не видит нас Господь, оставил Господь землю сию'.
13 И сказал мне: обратись, и увидишь еще большие мерзости, какие они
делают.
14 И привел меня ко входу в ворота дома Господня, которые к северу, и
вот, там сидят женщины, плачущие по Фаммузе,
15 и сказал мне: видишь ли, сын человеческий? обратись, и еще увидишь
большие мерзости.
16 И ввел меня во внутренний двор дома Господня, и вот у дверей храма
Господня, между притвором и жертвенником, около двадцати пяти мужей
стоят спинами своими ко храму Господню, а лицами своими на восток, и
кланяются на восток солнцу.
17 И сказал мне: видишь ли, сын человеческий? мало ли дому Иудину, чтобы
делать такие мерзости, какие они делают здесь? но они еще землю
наполнили нечестием, и сугубо прогневляют Меня; и вот, они ветви
подносят к носам своим.
18 За то и Я стану действовать с яростью; не пожалеет око Мое, и не
помилую; и хотя бы они взывали в уши Мои громким голосом, не услышу их.
Видение идолослужения в храме.
Предсказав гибель столицы, страны и царства, пророк переходит теперь к
предсказанию участи храма. Но участь храма, этого таинственного
местопребывания Божия на земле, не могла быть предсказана так ясно,
просто и коротко, как все прежнее; для такого предсказания требовалась и
исключительная форма откровения - видение. Таким образом,
пророчествование Иезекииля, все возрастая в воодушевлении, перейдя от
безмолвной мимики гл. IV и спокойной речи гл. V в оживленную речь гл. VI
и в трогательно-гневный плач Иеговы над Своей землей в гл. VII, в
VIII-XI гл. доходит до видения, высшей степени пророческого вдохновения.
В VIII гл. Бог водит пророка по всему храму и показывает совершающиеся
там языческие культы, числом до 4-5. Бог именно во храме хотел показать
пророку все виды идолослужения, которым предавался Израиль, хотя
некоторые из этих культов совершались не в храме, а каждый в комнате
(божнице) своей (ст. 12); храм был местом, где Израиль должен был
покланяться Богу, и отпадение Израиля от Бога нельзя было представить
сильнее и рельефнее, как и, через ряд последовательно проходящих перед
пророком картин мерзкого идолослужения, совершавшегося в храме перед
очами Божиими. Описание этих культов производит такое впечатление, “что
они совершались в Иудее тогда, а не ранее, например, при Манассии. Что
при Седекии почитались языческие божества, это вопреки молчанию Иеремии
и XLIV:18 его книги и само собою понятно, и не стоит в противоречии с
тем, что тогда надеялись на помощь Иеговы: в массах господствовали
синкретические взгляды на религию; если мы на это имеем лишь случайные
указания (но очень сильные, например, Иер XI:13; 2 Пар XXVI:14; 4 Цap
XXIV:19 и др), то только потому что это разумелось само собою.
Поставленные Манассией в храме идолы и вынесенные Иосией могли быть
восстановлены реакционной партией” (Сменд).
1. “В шестом году (т. е. плена Иехонии и пророка), в шестом месяце, в
пятый день месяца”, след. через 413 дней после откровения в III:16, если
5-й год плена был простой, и через 439 дней, если он был високосный
(високосный из 13 месяцев был каждый третий год); во втором случае
настоящее откровение произошло во время символического лежания пророка,
в первом - скоро после него; как сказано в объяснении IV гл., тяжелое
лежание пророка, соединенное с суровым постом, могло быть хорошим
подготовлением к настоящему таинственному откровенно, которое притом
имело и тесную связь с тем лежанием: о настоящем видении пророк
переносится духом в тот город, к рисунку которого на кирпиче было
постоянно обращено лице его и обнаженная правая рука (IV:7). “Шестой
месяц” - август-сентябрь; греч. не “в 6”; а “в 5 месяц” сокращение
срока, как и дней лежания. - “Сидел” в буквальном смысле или в смысле
“находился”, ср. III:25. - “Старейшины Иудейские”. В XI:25 они уже
названы просто “переселенцами”; в XIV:1; XX:1, 3 общее: “Израилевы”; но
может быть, если Иуда жил там же в плену, где Израиль, первый более
интересовался судьбою именно Иерусалима и храма, к чему относилось
настоящее видение и что могло быть предметом посещения и разговора
старейшин. “Свобода, которая была предоставлена пленникам, позволяла им
селиться в Вавилонии, где они хотели; и естественнее всего, что
отдельные фамилии и роды держались вместе; посему весьма вероятно, что
старейшины в 4 местах Иезекииля главы родов” (Seeseman, Die Aeltesten in
А. Т. 1895, 53). Посещение пророка старейшинами в его доме
свидетельствует о том, как возросло влияние его за один год его
служения. “Антагонизм, в котором переселенная с Иехонией аристократия
стояла с оставшимися в Иерусалиме (XI:15; VII:12), сближала ее с
пророком, который предсказывал гибель города, и в свою очередь Иезекииль
стал возлагать на них гораздо более надежд, чем на жителей столицы; а
плен отныне представляется пророку средством, которым Иегова устроит
обращение Израиля; и Иезекииль с этим первым откликом переселенцев на
его служение связывает большие надежды (XI:15 и д.; ср. Иер XXIV:3); с
другой стороны, с удаления Иехонии в Иерусалиме, по-видимому, стало еще
хуже (X:9; XIV:21 и д.); отсюда дружественный тон, которого Иезекииль
теперь никогда не покидал по отношению к переселенцам; ср. XIV:22 и д.
XX:30 и др.” (Сменд). - “Низошла на меня там рука Господа Бога”. Как
объяснено в I:3, выражение значит, что пророк пришел в экстаз,
исступление, но здесь это выражение имеет более чувственный смысл, как
показывает ст. 3.
2. “Подобие (мужа)”. “Мужа” только у LХХ; хотя упоминание далее о
чреслах заставляет мыслить явившийся пророку образ только человеческим,
но опущение здесь в евр. т. слово “муж”, “человек” отдаляет сходство
виденного образа с человеческим и дает знать о его неописуемости и
таинственности. Явившийся пророку образ тожествен с образом, сидевшим на
престоле в Ховарском видении (см. I:26), потому что описывается
тожественно. Но все явление, в том виде, как его видел пророк там, не
повторилось. О самом человеческом образе не сказано, сидел, стоял или
шел он, без сомнения потому что пророк этого не видел и самые очертания
образа он вероятно едва различал, как и в I гл. (27 ст.). Зато он
явственно видит здесь руку у человеческой фигуры (ст. 3), в которой он в
I гл. ничего не видел, кроме неопределенных очертаний. Характер сияния
от человеческой фигуры описывается хотя близко к I:27, но не вполне
тожественно: верхняя часть фигуры там сияет как огонь и как “хашмал”
(слав. “илектр”), здесь как “сияние” и как “хашмал” (рус. “свет
пламени”, а в I:27 рус. тоже слово передает: “пылающий металл”). Первое
определение “сияние” по-евр. выражено словом “зогар”, встречающимся
только у Дан XII:3, где оно, сопоставляясь с сиянием звезд, должно иметь
приблизительно то значение, которое усвояют ему слав. пер. и нек.
греческие кодексы: “заря” (другие греч. код. опускают его; а в Дан слав.
переводит его “светлость тверди”). Евр т. оставляет, в неизвестности, в
каком отношении стояли друг к другу два эти определения (зогар и
хашмал): были ли то два разнородных сияния, как то предполагает слав.
пер., вставляющий между ними “и”, или же второе ближе определяет первое
(как предполагает Вульгата); в первом случае подобно заре могла сиять
одежда Одевшего (“одеяйся светом яко ризою”), а подобно хашмалю - лице и
тело Его (в указ. месте Даниила первым светом и светом звезд сияют
святые). Во всяком случае верхняя часть образа была еще светлее нижней,
огненной.
3. “Как бы руку”. Черта, отличающая настоящее видение, это рука, которая
берет пророка “Как бы”, слав. точнее “подобие” (евр. “табнит”,
“строение”, “образ”): рука едва вырисовывалась; знакомая по I гл. робкая
осторожность в описании Божественного образа. - “Взял меня за волоса
головы моей, и поднял меня дух между землею и небом”. Пророк
почувствовал след. и физическое прикосновение к темени и затем парение в
воздухе, хотя тело его, по-видимому, не оставляло прежнего места; об
этом последнем предупреждает замечание “духом” и в дальнейшем
предложении “в видениях Божиих”, и посетители пророка не оставляют его
во время этого “восхищения” (XI:25). Тем не менее выражение слишком
решительно, чтобы понимать его лишь о духовном перенесении в Иерусалим и
храм; оно напоминает III:12, 14, где речь о телесном перемещении. Здесь
же, как и в XXXVII:1 и XL:1-2 разумеется, вероятно, какое-то наполовину
телесное перенесение, напоминающее может быть явление двойничества, но
не столь резко физическое, как в Дан XIV:35, где и деятелем является не
Бог, а ангел. “Дух”, очевидно тот же, что в II:2; III:12, 14,
тожественный, как мы видели, с “духом” I:12, т. е. Духом Св.; т.о. этим
только точнее обозначается деятель чудесного перенесения пророка (Лк
XI:20 точнее обозначено у Мф XII:28); в рассказе о перенесении пр.
Аввакума ангелом в Вавилон замечено, что ангел перенес пророка “силою
духа своего”. - “В Иерусалим ко входу внутренних врат, обращенных к
северу”, т. е. в храм, чего однако не сказано, - недомолвка, выдающая
священника. Внутренними вратами, иначе верхними (IX:2; Иер XX:2 и д.)
назывались ворота в ограде, отделявшей внешний двор от внутреннего; в
отличие от этих ворот ворота внешнего двора, через которые вступали
впервые в храм, назывались просто “воротами дома Господня”. Тех и других
ворот было вероятно по три: восточные (главные), северные и южные,
причем последние предназначались только для царей (Иез ХLIII:8), ведя от
дворца ко храму. Из этих трех ворот здесь упоминаются вторые, которые в
ст. 5 называются “воротами жертвенника”; они же, кажется, в Иер XXVI:10
называются “новыми”. Пророк поставлен был у входа в эти врата, какого
входа - наружного (северного) или внутреннего (южного), не сказано; но
из ст. 5 видно, что внутреннего, потому что, смотря с места нахождения
своего на север, он видит с северной стороны ворот идола. Следовательно,
пророк поставлен был между воротами и жертвенником на внутреннем дворе
или дворе священников. Оттуда видит он во храме прежде всего идола
ревности, т. е. поясняет пророк “возбуждающего ревнование”, конечно, у
Господа, единственного обладателя Израиля (отсюда прибавка LXX;
“притяжавающаго”). Гнев Божий на идолопоклонство Израиля часто
изображается под видом ревности, ревнивой, не допускающей других
предметов почитания, любви Бога к Израилю: Исх XX:5; Втор XXXII:16, 21 и
др. Посему всякий идол мог быть назван идолом ревности. Но такая
определенность в указании места, где стоял идол, такое необычное
название для идола, взятое из области супружеских отношений, наконец
столь почетное и святое место храма, занятое идолом - все это
показывает, что здесь имеется в виду определенный идол, стоявший
когда-либо или тогда во храме. Но из Священ. книг известно лишь
определенно о поставлении в храме одного идола, это именно идола Астарты
при Манассии (4 Цар XXI:7; 2 Пар XXXIII:7, 15, где идол ее обозначается
в тем же, что здесь, словом “семел”, употребленным еще только во Втор
IV:16; слав. “столб и образ”); этот идол отвечает и всем другим данным
настоящего указания: близости к жертвеннику (ср. Втор XVI:21, 22) и
понятно ревности (женственность божества, разврат культа). Другие
разумеют Молоха, Ваала, Адониса, Бела.
4. В храме пророк находит Славу Господню в том самом виде, в каком он
видел ее на поле, т. е. в окрестностях Тел-Авива (III:24), что могло
быть знаком или того, что Слава Господня (Бог) всегда присутствовала во
храме таким же образом, каким она явилась у Тел-Авива и на Ховаре, или
того, что Бог пришел теперь во храм этим особенным (потрясающим и
страшным) образом для какой-либо цели, подобной и не менее важной, как в
тех двух случаях явления славы; такою целью явления здесь славы Божией
был суд Божий над Иерусалимом, производство которого и описывается в
VIII-XI гл. и возвещение которого было главной целью призвания к
пророчеству Иезекииля. “Там” не в узком смысле места, где стоял
Иезекииль во храме у северных внутренних ворот, а в широком смысле - в
храме. В каком именно пункте обширного пространства храма стояла слава
Господня, об этом говорится только в X:3: она стояла на правой, т. е.
южной стороне храма, а пророк на северной. Слава названа не просто
“Господнею”, как везде ранее, а славою “Бога (Елогим, а не Иегова, как в
II:1, должно быть потому что завет нарушен) Израипева” по
противоположности с чужим божеством, идол которого был в храме.
5. “У ворот жертвенника”. Так назывались северные внутренние ворота,
может быть, потому что жертвенных животных, которых положено было
закалать с северной именно стороны жертвенника (Лев I:4, 11),
приходилось проводить во внутренний, священнический двор через эти
именно ворота; может быть через эти ворота был и обыкновенный ход (ср.
ХL:35, 37) к жертвеннику (если восточные ворота, как можно думать на
основании Иез XLVI:1 и д., держались обыкновенно закрытыми, открываясь
м. б. только для торжественных процессий, а южные были царским ходом).
Другие объясняют название “ворота жертвенника” тем, что у тех поставлен
был сдвинутый с своего - центрального места во дворе Ахазом жертвенник
Соломона (4 Цар XVI:14). “Идол ревности”, находясь “с северной стороны”
этих ворот у входа их, т.о. должен был стоять уже на внешнем дворе у
самых северных ворот во внутренний двор, может быть потому, что это было
самое людное и проходное место храма (более людное во всяком случае, чем
священнический двор). LХХ немного иначе: “на север от восточных ворот у
входа” (их? или обычного хода во храм? в последнем случае
топографическое указание LXX не разнится от еврейского).
6. “Чтобы Я удалился от святилища Моего”. Ненамеренное последствие
представляется с некоторой горькой иронией, как намеренное. Наперед
объясняется пророку то, что он увидит в XI:23. Но LХХ подразумевают
подлежащим к этому безличному в евр. тексте предложению “дом Израилев”:
“еже удалятися от святынь Моих”. - “Увидишь еще большие мерзости”.
Трудно понять, почему описанное далее (ст. 7-12) идолослужение было хуже
первого, особенно если первое было безнравственным культом Астарты;
должно быть по участникам его, от которых, как лучших людей в Израиле,
меньше всего можно было ожидать измены вере. Ср. ниже объясн. к ст. 13.
Может быть, выражение и просто риторический оборот.
7-9. “И привел меня”. Намеренное опущение подлежащего, как в II:1 (см.
там) и здесь ст. 3, 5, 6. Ср. объясн. IX:4. “Ко входу во двор”, т. е. во
двор вообще, в храмовой двор, но или из города, с площади, или с
внутреннего двора во внешний у внутренних северных ворот, через пролет
только которых пророк был проведен; в первом случае упоминаемая далее
стена была внешняя стена храма, во втором - перегородка внутреннего
двора. В этой стене пророк видит скважину и, как видно из дальнейшего,
не случайную и не малую дыру или щель, а настолько большое углубление,
что в него, немного расширенное, (согнувшись) мог пройти человек и
достигнуть потайной двери в дальнейшей глубине стены. Пророк, может
быть, был бы в состоянии через скважину и в первоначальном ее виде
пробраться до потайной двери и через нее войти в комнату, как
по-видимому вошли в комнату находившиеся в ней люди, но Бог велит
пророку расширить углубление в стене, разобрав часть кирпича в ней
(“прокопай стену”), чтобы обнаружить скрытую дверь и этим выдать тайну
посетителей комнаты. Комната, в которую вела эта дверь, очевидно
находилась в храмовой стене, занимая может быть лишь толщину ее; а так
как пророк стоял вблизи одних из храмовых ворот, то при этом описании
уму пророка предносилась вероятно одна из целого ряда комнат,
находившихся в громадных сооружениях каждых из храмовых ворот и по
крайней мере в храме Иезекиилевом отличавшихся значительной величиной
(XL:44). Комната самым характером устройства своего - тайным ходом -
указывала на свое назначение - служить для каких-то таинственных
религиозных собраний, с которыми нужно старательно (из ревнивого
охранения тайны или от невольного стыда перед очевидною бессмысленностью
совершаемых обрядов) прятаться от непосвященных, т. е. очевидно служила
для мистерий (Бертолет).
10. Все (“кругом”) стены комнаты были расписаны изображениями языческих
божеств, из которых прежде всего бросились в глаза пророку по их
сравнительной многочисленности или по неожиданности появления их здесь -
изображения пресмыкающихся различных пород (слав.: “всякое подобие
гада”), затем животных, не исключая нечистых, и всяких других идолов,
уже прежде знакомых дому Израилеву. По преобладающему положению животных
и в частности пресмыкающихся между этими изображениями, думают, что
здесь имеется в виду египетский культ, в котором чтились, как крокодилы,
змеи, жуки, так и кошки, шакалы, быки и влияние которого на евреев,
начавшись с тельцов Иеровоама, могло усилиться после нашествия Нехао,
благодаря расчетам на возможную помощь Египта против Вавилона (ср. Иез
XVII:15; XXIII:8, 19). Бельзони в начале XIX в. открыл в скалах на
берегу Нила много подземных комнат, служивших для погребения знатных,
стены которых однообразно украшены изображениями, между прочим, и
предметов культа; в довершение сходства Бельзони проник туда через
углубление в стене, которое совсем не имело вида правильного входа; о
пещерах этого рода говорит и Аммиак Марцелан (XXII, 15. Трошон). Если
здесь имеется в виду египетский культ, и в частности, египетские
мистерии (мистерии направлены главным обращом к общению с загробным
миром), то перед взором пророка теперь проходит картина второго
иноземного культа после ханаанского культа Астарты (имеющегося вероятно
в виду в ст. 3-6) и культа уже совершенно другого характера;
соответственно этому в ст. 13-14 описывается наиболее характерный из
культов ассиро-вавилонских, а в 16 - персидских. Но возможно, что здесь
имеется в виду и не египетский культ: в Ветхом Завете нигде нет ясных
следов влияния этого культа; XXIII:14 говорит за халдейское
происхождение всякого рода изображений на стенах у евреев; влияние
Вавилона должно было усилиться в то время на все стороны жизни, особенно
в среде аристократии, которая является участником, настоящего культа; а
в Вавилоне в то время был распространен культ демонов, изображавшихся в
виде скорпионов, змей и т. п.
11. Совершителями описываемого культа является не народная масса, а
некоторые из старейшин, количество которых пророк обозначает несомненно
символическим и большим числом “70”, числом исчерпывающей полноты и
множества, особенно в отношении какого-либо представительства власти (70
судей при Моисее, впоследствии 70 членов синедриона, на который, как на
учреждение послепленное, конечно, здесь нельзя видеть указания), ср.
также Суд I:7; 4 Цар X:1. Без сомнения, значение “знатные” для слова
“старейшины” здесь не только достаточно, но и более подходящее, чем
“начальники родов” (как в 1 ст.); ибо не видно, почему только начальники
родов и числом именно 70, должны были собраться для идолослужения вместе
(как представители целой нации?); здесь больше всего возможна речь об
аристократах; рождение и положение могли соединить этих людей
(Ceesemann, о. с. 49). Среди старейшин пророк узнал одного даже в лицо:
Иезанию сына Сафонова, следовательно, другое лицо с Иезанией XI:1 сыном
Азуровым. Имя, в состав которого входит, что знаменательно для того
богоотступнического времени (синкретизм), слово Иегова, значит: “тот,
кого слышит Бог” (слав. “Иезания”, но в XI гл. уже “Иехония”, как и
здесь греч.: ????????). “Если он был сын так часто упоминаемого Сафана,
канцлера Иосина (4 Цар XXII:3 и д. Иер ХХIX:3; XXXVI:10), то он не
походил на своего благородного отца (ср. и Иер XXXIX), и если Иезекииль
имел и более примеров этого рода, то тем легче понять, как он пришел к
положениям XVIII:20 и подобным”. (Берт.) - Самое идолослужение состояло
в обильном каждении перед изображениями, которое в египетском культе
играло важную роль и в мистериях вообще способствует приведение адептов
в экстаз. “Густым облаком курений” обозначена молитва, потому что
курение как бы воплощенная молитва, ср. Откр V:8; VIII:3, 4.
12. “В темноте”. Комната идолослужения могла быть темною: египетское
идолослужение любило темные святилища (Плутарх, De Isocr. 20), как и
всякие мистерии; но выражение может указывать и на скрытность культа. -
“Каждый в расписанной комнате своей”. Этим замечанием читатель, прежде
всего, предупреждается, что соединение всех идолослужителей в одной
комнате имеет лишь символическое значение (общности и широкой
распространенности культа): на самом же деле это идолослужение
совершается каждым в своей комнате (отчего положение дела конечно не
улучшается, а скорее ухудшается), причем комната эта заботливо
разрисована (ср. Иез XXIII:14) идольскими изображениями. Но является
вопрос, были ли эти комнаты идолослужения у каждого в его доме или в
храме. Пророку могло быть показано настоящее идолослужение (как и
другие) в храмовой комнате в символических целях (Кейль), и могло быть
показано оно там, потому что оно действительно совершалось в храмовых
комнатах. “Мы находимся во внутреннем дворе, куда Иезекииль вообще не
хочет допускать мирян, как не хочет допускать их тем более еще к
владению разного рода храмовыми комнатами: в будущем они имеют
принадлежать одним священникам (XL:44 и сл.). Если и не допустить, что
каждый из 70 имел в храме такую комнату, то выражение может однако
говорить, что и многие миряне вроде Иезании имели таковые; это
подтверждается Иер XXXVI:10; могли миряне и совершать в этих комнатах
много такого, что возмущало священников: 4 Цар XXIII:11” (Сменд). Слав.:
“кийждо их на ложи тайнем своем” говорит, по-видимому, не о каждении, а
о каком-то новом обряде, может быть неудобопередаваемом. - “Заслуживают
внимания и речи приверженцев этого чуждого культа: люди их направления в
Ветхом Завете редко проговариваются” (Берт.). Первая фраза выражает
сомнение во всеведении Божием, выражение “оставил Господь землю сию”
могло быть относительно и справедливо; оно вероятно стало обычной фразой
с 597 г. (ср. IX:9); ибо как мог Господь допустить, чтобы свыше 10 000
избранного народа было уведено в плен? Может быть фраза имела связь и с
исчезновением Ковчега (ср. Иер III:16 и XII:7). Иезекииль вообще
сохранил целый ряд таких народных суждений: XI:3, 15; XII:21; XVIII:2,
13; XXXIII:10; XXXVII:11.
13. Плач по Фаммузе мог быть назван большей мерзостью, чем предыдущей
культ, потому что совершителями его были стоявшие вообще тогда в стороне
от религии женщины, что указывало на широкое распространение культа. Как
и в 6 ст. выражение может быть просто риторическим оборотом.
14. “Ворота дома Господня”, как и в XI:1, могут значить только наружные
врата, во внешней стене, потому что 1) они именно вели в храм, как
целое; 2) внутренние ворота всегда ставятся с этим определением или
другим каким-либо напр., “верхние”, как в IX:2; 3) у внешних ворот храма
самое подходящее место для женщин; там именно - у внешней стены храма -
впоследствии устроен был особый двор женщин. Таким образом, пророк все
подвигается от внутренних частей храма к наружным, а в 16 ст.
возвращается назад. “Женщины” в евр. с членом, след. известные,
определенные женщины, может быть храмовые, или даже профессиональные
плакальщицы; по Бертолету, член ставит их в отношение к упомянутым ранее
“мужам”. - “Сидят”, т. е. на земле в знак скорби: ср. XXVII:16; Иов
II:8; Плач II:10; Ис III:25; XLVII:1; Неем I:4; Пс СХХXVII:1; Мф
XXVII:61; и теперь евреи совершают траур сидением на полу. - “Плачущие
по Фаммузе”. Фаммуз, по словам блаж. Иеронима, “еврейское и сирское
название Адониса; по народному сказанию в месяце июне был убит и снова
ожил любовник Венеры, прекраснейший юноша, juvenis, откуда и месяц
получил свое название; в честь этого и совершается ежегодный праздник,
на котором женщины оплакивают его как умершего и затем воспевают его
воскресение”. Посему блаж. Иероним поставил имя Адониса и в перевод
Вульгаты, Культ Адониса несомненно восточного происхождения. Библос, где
воды реки Адониса принимали летом красный цвет от таяния снегов на
Ливане, был главным местом почитания Таммуза. В мифологических
фрагментах Аккада упоминается любовник Астарты Дуузу или Думузу, каковое
имя значит “сын жизни”, или “вечное дитя”; это бог хтонический
(подземный); ежегодно в июне, который в честь его назывался Лузу (оттуда
и позднейшее арамейское название этого месяца Фаммуз), он сходит в ад и
там остается до ближайшей весны и это исчезновение празднуется
жертвенным возлиянием и плачем (по-вавилонски “бикиту” ср. евр.
“мебакот”, “плачущие”); в аду Истарта плачет над ним, а он своей
пастушеской свирелью истощает царство мертвых и возвращает тени к жизни.
Может быть этот вавилонский миф был первоисточником для сирийского и
греческого. Иезекииль скорее мог иметь в виду здесь вавилонский культ.
Еврейско-арамейское Фаммуз от корня “мазаз”, или “масас”, “гнить”
звуковая переработка халдейского слова; имя же Адонис, вероятно,
происходит от семитического “адон”, “Господь”: “сын Адона”. В мифе об
этом боге и культе его, имевшем соответствие и в египетском культе
Озириса и Изиды, в котором, по словам Павзания (II, 20, 5) плач женщин
тоже играл большую роль, чествуется действие солнца на растительность,
замирающую зимою и оживающую весною. Время видения пророка Иезекииля не
соответствовало времени празднеств в честь Фаммуза (август-июнь); но это
конечно не могло помешать тому, чтобы в видении пророку был показан этот
праздник; при чтении же у LXX даты VIII:1 разница получается только на 1
месяц.
15. См. ст. 6 и 13. Описанное к 16 ст. идолослужение могло быть хуже
всех прежних, по месту совершения, очень священному, потому что
совершалось задом к храму и потому что совершителями его были, должно
быть, священники (см. ст. 16), но не по предмету потому, что поклонение
солнцу никак нельзя признать хуже культа Астарты или зоолатрии, а скорее
выше их. Таким образом, разрядный список культов у Иезекииля составлен
не по существу и сравнительному достоинству их, а по посторонним
соображениям; это потому что по существу всякий языческий культ для него
нечто такое, хуже чего вообще ничего не может быть: измена Иегове, как и
супружеская, не может быть большею или меньшею.
16. “Во внутренний двор”. Следовательно, пророк возвращается туда, где
он был раньше, хотя может быть и не в то самое место обширного
внутреннего двора, по крайней мере наблюдает другую часть его. - “У
дверей храма”. “Храм” евр. “хекал” - здание святилища. - “Между
притвором, т. е. входным портиком храма (LXX переписывают евр. “Елам”) и
жертвенником” - на святейшем месте (Иоил II:17), которое без сомнения
из-за этого и выбрано для идолослужения, - обстоятельство, особенно
отягчавшее грех. - “Около двадцати пяти мужей”. Судя по месту, где
стояли эти идолослужители и которое могло быть доступно только
священникам, толкователи прежде думали, что это были священники: пророк
не называет их священниками как бы от ужаса перед тем, что они делают;
они могли быть даже начальниками 24 священнических чред (1 Пар ХХVI,5 и
д.) во главе с преосвященником, т. е. как 70 старейшин (ст 11) являются
представителями идолослужения всего народа, так эти 25 человек -
священнического сословия. Новейшие толкователи отвергают это
предположение, главным образом, на том основании, что пророк их не
называет священниками, что внутренний двор был доступен тогда и для
мирян (основания, как видим, слабые), что в IX:6 эти лица называются
старейшинами, и на основании приблизительности их числа (в греч. даже
20). - “Стоят спинами к храму”, положение, вынужденное необходимостью
кланяться солнцу и д. б. ненамеренное, хотя и выражавшее все
пренебрежение идолослужителей к Иегове, на евр. яз. “обратиться спиною”
значило совершенно и с презрением оставить кого-нибудь (2 Пар XXIX:6; Ис
I:4; Иер VII:24). Идолослужители делали буквально то, на что жаловался
Господь через Иеремию: “они оборотили ко мне спину, а не лице” (II:27;
III:32). “Лицами своими на восток и кланяются на восток солнцу.
Следовательно, идолослужители кланялись именно восходящему солнцу, как
персы (Геродот, Ист. IV, 15, 1; Тацит, Hist. III, 24) и отчасти ессеи
(Флавий, De bello judaico II, 8, 4). Таким образом, здесь, возможно, что
речь о персидском культе солнца, м. б. впервые введенном Манассией (4
Цар XXIII:11); до времени Иосии в храме держались кони для этого культа;
настоящее место (ср. Иов XXXI:26 и д.) показывает, что по уничтожении
его Иосией этот культ во время Иезекииля был восстановлен (так силен был
поворот назад после этого царя). Солнце в лице бога “Самаса” (по евр.
солнце “шемеш”) пользовалось особенным почитанием и у ассиро-вавилонян
(как и в древних ханаанских религиях - см. объясн. к VI:4) и при
Седекии, вассальном по отношению к Вавилоне князю, культ его мог
проникнуть в Иерусалим.
17. Не довольствуясь осквернением храма (“здесь”), дом Иудин (в 6 и 11
ст. “Израилев”, потому что, может быть, имеются в виду и культы
Израильского царства) оскверняет и всю страну “нечестием”, букв.
“насилием”, “обидою” (“хамас”); какими, объяснено в IX:2: “земля полна
крови и город неправды” (см. там). - “И вот они ветви подносят к носам
своим”. Очень загадочное выражение. По наиболее принятому объяснению,
оно доказывает описание культа солнца, указывая, может быть, ту черту в
нем, которая появилась недавно и составляла таким образом особенно
возмущавший шаг вперед и по сравнению с бременами Манассии; именно
думают, что здесь речь об обычае солнцепоклонников в Персии держать во
время молитвы у рта пучок веток из фиников, гранатов и тамарисков,
называвшийся “баресма”, или чтобы оградить рот от демонов, или чтобы не
осквернить святилища дыханием; для этих же целей и священники закрывали
при службе рот особым покрывалом (Strabo XV, 733. Hyde, De relig. Pers.
ed. 2, 350 и др.). Хотя еврейское слово, переводимое здесь ветвь. -
“земора” - означает собственно виноградную ветвь (слав. “лозу”), но оно,
полагают, могло прилагаться и к другим ветвям, не говоря о том, что его
находят возможным считать поврежденным или арамаизованным баресма.
Правда, такое понимание не мирится с контекстом: последний заставляет
здесь ждать не указания на новый обряд богослужения, а объяснения, как
Иуда своим беззаконием возбуждает гнев Божий. Затем мог ли этот обычай,
который в грехе солнцепоклонения составляет одну лишь частность пророк
считает настолько ужасным, чтобы подле него и грех солнцепоклонения
представлялся менее существенным? Наконец, едва ли, вероятно, чтобы в то
время персидский культ проник в Палестину с такими мелочами, когда в
книге Иезекииля персы выступают едва известными ему, безвредными
варварами (XXVII:10; XXXVIII:5). Но все другие объяснения этого
выражения еще произвольнее, а некоторые неприличны. Читая слово “ветвь”
несколько иначе, получают смысл: “подносят серп к носам своим”, должно
быть пословица: готовят себе гибель. По раввинскому объяснению “замора”
- crepitus ventris, а “носам своим” одна из 18 поправок книжников
(“тиккун соферин) вместо “носу моему”, причем (по мнению Кречмара)
имеется в виду жертвенный дым с высот, составляющей вонь для Господа. По
мнению Бертолета - при той же поправка последнего слова (“носу моему”),
“земора”, “ветка” имеет здесь непристойное значение (Levy, Neuehebrach.
Worterbuch I, 544), и речь идет о развратном культе, обличаемом, и
Исаией в LVII:8, совершавшемся по домам и потому наполнявшем скверной
всю страну, в противоположность прежде указанным культам, осквернявшим
только храм. Тот и другой реализм оскорблял бы вероятно слух и древнего
еврея и едва ли был бы достоин боговдохновенного писателя. Другие видят
в выражении пословицу с утерянным смыслом; но мог ли пророк употребить
такую недолговечную пословицу?
18. “Хотя бы они взывали во уши Мои громким голосом, не услышу их”.
Новая мысль в тех повторениях прежнего, из которого состоит стих, и
усиливающая их. Но предложение представляет буквальное (рационалисты:
“неприятное”) совпадение с началом следующей главы, почему сомневаются в
подлинности выражения; предложения нет в большинстве греческих кодексов.